Здравствуй, назовись
- Его имя... В общем-то, он скорее всего не сможет назвать своё настоящее имя, ибо память его не сохранила. Но ему вполне нравится имя, данное ему в группировке - Ричард. Сокращения не желательны, особо негативно он реагирует на обращение "Дик". - отвечаешь ты, смотря на громадного пса, что преградил тебе путь
Очень приятно, теперь скажи свой возраст и пол
- его возраст так же не известен, хотя, если поговорить с теми людьми, что разводили больших швейцарских овчарок, и у которых начался его жизненный путь, это можно выяснить. Но выглядит он как четырёх-пятилетний кобель.
Ты спокойно ведешь ухом и улыбаешься
Что ты из себя представляешь? - спрашивает пес, - расскажи о своем характере
О характере оппонента лучше узнать, заведя ненавязчивую беседу на отвлечённые темы. Наверняка ты так же заметил некоторые черты его характера, пока общаешься с ним, пусть даже с момента, когда ты встал на его пути, прошло какие-то ничтожные две-три минуты. И, конечно, у тебя давно можно было прочитать немой вопрос – почему этот странный пёс, на первый взгляд точно такой же, каких проходит у тебя перед носом за день не меньше пяти, так странно говорит о себе – в третьем лице, почти безразлично, подобно стороннему наблюдателю. В каком-то смысле так и есть – есть в нём некое второе «я», чей язвительный, безразличный, циничный, но всё же с плохо прикрытой ноткой заинтересованности голос уже порядком ему надоел, но от которого ему вовек не избавиться. Только он может издевательски называть его Диком без вреда для здоровья. Хотя как можно причинить боль бестелесному голосу? А от четырёхэтажного мата и весьма изощрённых и витиеватых ругательств ещё никто не умирал. А что до странноватой привычки называть себя в третьем лице – ему просто действительно надоело постоянно отслеживать, когда в нём говорит «наблюдатель», а когда он сам, и, собственно, перестраиваться, и говорить то «он», то «я». Вот он и привык говорить о себе как о какой-то другой личности, а привычка, как известно, вторая натура.
А вот что до искусства брани – в этом деле ему действительно нет равных. Начнёт ругаться – заслушаешься. Витиеватые, неоднообразные повороты, способность так построить предложение, что в нём не будет ничего цензурного, кроме предлогов, союзов и знаков препинания, но при этом это предложение будет сложным, развёрнутым, что невольно восхитишься. Конечно, ты можешь лишь фыркнуть – как, мол, можно восхищаться нецензурщиной, как можно заслушаться каким-нибудь «бля», ведь оно будет звучать одинаково и в его речи, и даже в речи менестреля… Но пообщайся с ним чуть подольше, и тебе станет ясно – можно. Действительно можно, без преувеличения.
Склонен быстро забывать свои слова, не несущие особого значения, но в остальном обладает феноменальной памятью, в особенности на лица/морды. Надо сказать, неплохая способность, полезная.
Сильным эмоциям подвергается очень редко. Всегда хладнокровен, в любой ситуации. Когда разговаривает с кем-либо, кто ему несимпатичен, слышится легкий налет сарказма и снисходительности. Если разозлить или унизить его или его группировку, то лучше уходить подальше. Если злится, на лице играет улыбка. Но какая... Все эмоции сосредоточенны в этой улыбке и в глазах. Злость, смешанная с наглостью и презрением. Улыбка больше похожа на оскал пантеры или пумы - сладкая, даже приторная. А глаза излучают яд эмоций, от которых хочется спрятаться в дальний угол своей комнаты и укрыться одеялом.
У него на все свое мнение, но в отличие от большинства он не начинает втирать его всем, ограничится лишь обоснованием некоторых точек зрения, а верить ему или нет, это уже ваше дело.
Ненависть и прочее на его морде можно встретить только если его сильно задело чье-то оскорбление. А в остальных случаях, морда, как и он сам, превращается в «камень» Ни глаза, ни что либо еще не выдаст его злобы. Вот многие не понимают, что я имею в виду под словами «превращается в камень». Нет, он, конечно же, в камень не превратится, просто он будет спокоен и неподступен как крепость. Ну например, идете вы по улице, ну со злости топнули ногой об асфальт… асфальт ведь не поднимется и не начнет на вас орать «чё ты тут растоптался.. давай топай отсюда».. вот так же и он, спокойно посидит, послушает, ни как не отреагирует, собеседник начнет раздражаться и в конце концов замолчит и уйдет.
Круг друзей-приятелей у него не особо пестрит личностями. Он лёгок в общении и дружбе, но назвать его надежным трудновато; вам придётся изрядно попотеть и проявить всю вашу смекалку, чтобы добиться его полного расположения. Заинтригуйте его поучительными историями из вашей и чужой жизни, расскажите легенды, выиграйте у него в споре, что, кстати, не так легко сделать, в связи с диким желанием не проиграть, а мы знаем, что нужно только захотеть. Все, будь они "альфийцами" или даже "ястребами", делятся на два раздела: интересные и скучные. После скучных ведём стрелочку вниз и читаем надпись: «привет!», «Пока» и «Как дела?». После «интересных» также ведём стрелочки вниз. Читаем: «проверенные», «не проверенные», «золотой трофей». - описываешь каждую особенность ты.
Загляни в это зеркало, - пес подводит тебя к громадному, высеченному в камне зеркалу, - что ты видишь? Опиши себя.
Весьма оригинальное зеркало, - усмешка, заинтересованность в глазах. - Он видит перед собой уже давно ставшее привычным отражение - типичный представитель больших швейцарских овчарок. Как следует из названия, сама по себе порода довольно-таки крупная, а лично он достигает в холке семидесяти с десятыми долями сантиметров. Тело подвижное, но мощное, с глубокой, широкой грудной клеткой, крепким телосложением и красивыми пропорциями. Хвост практически прямой, при настороженности может быть поднят, однако в спокойствии поднятие хвоста считается нехорошим признаком. Но чаще всего хвост просто опущен, не безвольно, как многие могут подумать, а просто за ненадобностью. Вилять хвостом он не приучен, в лучшем случае может лишь слегка шевельнуть кончиком и оскалиться, показывая здоровые зубы цвета слоновой кости. что у него означает улыбку - это значит, что он в самом наилучшем из своих настроений.
Шерсть не длинная, но густая, мягкая, глянцево блестящая при свете солнца. Основной окрас чисто-чёрный, без тёмно-синих оттенков, а настоящий, бархатно-мягкий, чистый цвет, покрывающий туловище, голову и уши. Белые отметины находятся на груди, на горле, белая проточина на голове, затем на конечностях и на конце хвоста. Белые отметины всегда отграничены от черного окраса золотисто-желтыми или рыжевато-красными.
Он вынослив в беге, с развитыми способностями для караульной службы, защиты и травли. Уши высоко поставлены, полувисячие. При настороженности они в корне несколько приподняты и направлены вперед. Надо добавить, что слух у него несколько более развитый, чем у большинства собак. Есть подозрение, что причиной этому является событие, произошедшее почти в самом начале его жизни. Будет время, расскажу. Глаза у него тёмно-карие, по-молодому блестящие, зрачок привычно-чёрный, но, когда он испытывает особо яркие чувства, в них можно, приглядевшись, заметить тёмно-фиолетовые сполохи, как отражение огня неестественного, тёмно-пурпурного цвета.
Голос немного надтреснутый, но не такой, от которого хочется зажать уши и спрятать их под подушку. Хотя, всё зависит от тона, каким были сказаны слова.
Не забудь рассказать о своем прошлом
Хех... О прошлом. Это весьма затруднительно в его положении, ибо в его силах вспомнить лишь не несущие особого смысла отрывки. - ты замолчал и полуприкрыл глаза. Ты вспоминаешь...
Все мы зачем-то приходим на этот свет, даже если твоё появление на свете было ошибкой, ты всё равно оставишь след в Паутине Судеб, и может, след этот будет более ярким, чем след того, чьё рождение было давно ожидаемым праздником. Но, как я понимаю, тебе безразлична философия. Что ж, перейдём к воспоминаниям лично пса Ричарда. Тут надо добавить что-нибудь вычурное, вроде "Воспоминание первое, завязка", но как-то не хочется.

...Резкий, неприятный запах жжёного пластика и почему-то сосновой смолы... Резкий, яркий свет, бьющий по глазам и мешающий различить очертания предметов и понять, где, собственно, происходит действие... Приглушённые голоса,  кажущиеся звуками разъярённого грома... Кажется, это продлится вечно...
Внезапно всё стихло. Слышно, как где-то далеко на улице тяжёлые капли бьются о шероховатый серый асфальт. Свет стал приглушённей, и он теперь может оглядеться.
Небольшая, абсолютно белая комната. Белые стены, белый пол. В середине комнаты стоит такой же белый стол, вокруг которого столпились люди в белых одеяниях, чьи спины мешали ему увидеть то, что лежало на столе. А чуть поодаль стоит хмурый человек в чёрном плаще, кажущийся нелепой кляксой среди окружающей, почти идеальной белизны. Он с интересом наблюдает за происходящим, отбивая ногой какой-то только ему известный ритм. Люди в белом расступаются, и Ричард видит на столе лежащего щенка, которому около девяти месяцев, то есть, почти его ровесника. Щенок без сознания.
Он оборачивается, видя сквозь железные прутья небольшой клетки, где находится, на некотором отдалении ещё три такие клетки, в которых тихо спали трое щенков, как две капли воды похожих на него. И на того щенка, что лежит сейчас на столе. А рядом с его клеткой стоит другая, осиротевшая, пустая.
- И как она? - густой, приятный голос из-под глубокого тёмного капюшона.
- Если через час не проснётся, начались осложнения. Она слишком слабая, не думаю, что это была хорошая идея... - в тон ему отозвался один из мужчин в белом.
- Но у нас есть ещё четверо, эти-то посильней будут, - справедливо заметил человек в плаще.
Обмякшего щенка бережно перенесли в пустующую клетку, а он посмотрел на ноги в чёрных лаковых мужских туфлях, остановившиеся у его клетки. Дверца клетки распахнулась, его взяли и вознесли на огромную высоту. Он заворчал и попытался цапнуть держащего его человека, чем вызвал только громкий смех человека. Затем его бережно перенесли на стол, плечо пронзило острой иголкой, а дальше... дальше не он помнит.
Ричард родился у заводчиков больших швейцарских овчарок, в компании трёх братьев и одной сестры. На них пятерых решили испытывать какое-то новое лекарство, вроде бы от гриппа, ну или что-то в том роде. У сестры был слабый иммунитет, и воздействие лекарства ослабило её, у неё пропал аппетит, а вскоре заводчики продали её какой-то семье, что бы не угробить её здоровье окончательно и бесповоротно. Ричард с братьями перенесли курс лечения хорошо, за что спасибо крепкому иммунитету. Только вот с памятью Ричарда что-то стало, поначалу стали забываться какие-то не особо значимые события, потом целые дни, недели... Вскоре это прекратилось, но и сейчас в его памяти много "дыр", касающихся, в основном, щенячества и юности.
А вот второе ясное воспоминание касается уже середины июня того злополучного сорок первого года. К тому времени заводчики уже успели продать его какому-то малоприятному молодому человеку-параноику - Генриху всё время казалось, что его хотят убить, и надеялся на защиту со стороны купленного "охранника". В кавычках, потому что ему очень не нравилось житьё у молодого человека, и охранять что-либо он не пытал особого желания. Так что к Генриху у него было некое неприязненное недоверие. Впрочем, взаимное.
... Вечер. Тихий городок, почти незаметный на карте великой Германии ввиду своих небольших размеров. Воздух дышит покоем. Птички поют, солнце клонится к закату. И вдруг... Тишина, почти наэлектрализованная, словно перед грозой. Он, до сего момента спокойно, слегка вразвалочку шедший к дому, остановился и настороженно поднял уши. Что-то не нравилось ему в этих мгновениях тишины, ой как не нравилось. Хотя... Может, он уже заразился от Генриха паранойей? Вполне может быть...
В следующий миг грянул взрыв, а затем послышался истошный визг. Не крики, или вопли, или вой, или рев, какого можно было бы ожидать от голосовых связок мужчины, - нет, прямо-таки неприличный, ужасающий, унизительный визг, каким визжат женщины, увидев привидение или гусеницу. Тем не менее он узнал этот визг и болезненно скривился - голос подозрительно напоминал голос Генриха. Он выбежал из-за угла, за которым должен был быть его дом, и, как в замедленной съёмке сощурился и вдруг отпрянул. Его дом, или, по крайней мере, место, где он всегда имел миску со съестным и место, где мог бы вытянуть лапы после насыщенного дня, сейчас мало напоминал таковое. Руины, всё ещё слегка дымящиеся. А перед его носом одиноко лежала обуглившаяся сумка Генриха, с которой он не расставался, сумка, так сказать, "на экстренный случай" - набор еды, воды, заряженный пистолет... И всё это ещё хранит запах хозяина. А в нём вдруг шевельнулась острая жалость к двадцати семилетнему параноику, к которому он никогда не испытывал особой привязанности, но который, тем не менее, ничем не заслужил такого конца...
В скором времени на Ричарда наткнулся тот самый человек в чёрном плаще, с которым мы уже знакомы. Осунувшийся, с заострёнными чертами лица и с лихорадочным блеском в глазах, он всё же не забыл того маленького щенка, которого знал когда-то. Мужчина чувствовал себя должником перед этим псом, ведь лекарство, которое он когда-то испытывал, принесло ему немалые деньги. Поэтому он пристроил Ричарда в группировку "Альфа", ссылаясь на безупречные физические данные. Пса там приняли, и, пройдя курс обучения и подготовки, он стал полноправным членом группировки. На учебном полигоне его поначалу тренировали как пса-санитара, но потом решили проверить его и в других областях, и обнаружили, что он силён не только в том, чтобы лекарства таскать, но и вполне сноровисто добираться до вражьих танков, не обращая внимания на оглушающий шум вокруг. А так как собак-санитаров хватало, Ричард стал одним из первых псов-истребителей.А жизнью в группировке он доволен. Ему не важно, кто первый начал, кто кого первый куда послал, ему лишь хочется, чтобы всё побыстрей закончилось. Желательно, победой Германской армии. Потому что перед глазами всё ещё лежит обуглившаяся сумка из прочной ткани, от которой отчётливо пахнет Генрихом и его предсмертным ужасом...

Куда ты собираешься вступить? В ряды "альфа" (Германская армия) или в ряды "ястреба" (Советская армия)
Альфа
Какую должность ты собираешься занять? (подробнее смотри тут)
Истребитель.
Спасибо, что присоединились к нам, теперь ждите решения совета, не забудь указать ключ

Скрытый текст:

Для просмотра скрытого текста - войдите или зарегистрируйтесь.

А теперь позволь откланяться, хорошо с тобой говорилось, да только некогда больше ему здесь задерживаться – его ждут за той гранью, за которую ты поначалу не пустил его, преградив путь. Надеюсь, беседа с ним достаточно удовлетворила тебя.
И какая-то отрешённая мысль о том, что не умеет он прощаться красиво. Ну не дано, и всё тут.